"Если Солнце закончиться, нам пи*дец!"
В молчании - слово,
А свет - лишь во тьме.
И жизнь после смерти
Проноситься быстро,
Как ястреб, что мчится
По сини небесной,
Пустынной, бескрайней...
Свет лампы, крепкий чай, остаточное похмелье, захватывающая книга и демки Вейстов создают неповторимое ощущение таинственности и какого-то больного карнавала. Что-то сродни типичного "пира во время чумы" что я обычно визуализирую и ритуала призыва Лоа со всеми сопутствующими. Какой-то извечный, больной танец жизни и конца.
Ощущение болезни и увечности мига призывает скорее оборвать эту пляску безумия, но лихорадочная красота и блеск глаз напротив требуют продолжать. Как оргазм в состоянии физической скованности и перенапряжение, когда каждое движение приносит удовольствие и мучительную истому что сродни боли.
По-моему это непросто либидо заговорило.
А свет - лишь во тьме.
И жизнь после смерти
Проноситься быстро,
Как ястреб, что мчится
По сини небесной,
Пустынной, бескрайней...
Свет лампы, крепкий чай, остаточное похмелье, захватывающая книга и демки Вейстов создают неповторимое ощущение таинственности и какого-то больного карнавала. Что-то сродни типичного "пира во время чумы" что я обычно визуализирую и ритуала призыва Лоа со всеми сопутствующими. Какой-то извечный, больной танец жизни и конца.
Ощущение болезни и увечности мига призывает скорее оборвать эту пляску безумия, но лихорадочная красота и блеск глаз напротив требуют продолжать. Как оргазм в состоянии физической скованности и перенапряжение, когда каждое движение приносит удовольствие и мучительную истому что сродни боли.
По-моему это непросто либидо заговорило.